Поиск
На сайте: 763804 статей, 327745 фото.

Новости кино: Вера Глаголева, режиссер фильма «Одна война»: «В Каире фильм «Одна война» будет в одном конкурсе с оскаровскими картинами»

ВЕРА ГЛАГОЛЕВА: «В КАИРЕ ФИЛЬМ „ОДНА ВОЙНА“ БУДЕТ В ОДНОМ КОНКУРСЕ С ОСКАРОВСКИМИ КАРТИНАМИ»

Вера Глаголева уже давно не только актриса, но и режиссер. И снятые ею фильмы не менее трогательные и пронзительные, чем ее героини в фильмах «Сошедшие с небес», «Выйти замуж за капитана», «Не стреляйте в белых лебедей», «Бедная Саша», «Женщин обижать не рекомендуется». Ее новая картина «Одна война» уже принесла ей немало призов и симпатию зрителей, которые переживают за героев так, будто сами оказались на их месте. О том, почему она обратилась именно к военной теме, для чего занялась режиссурой и как ее картина оказалась в одном ряду с фильмами — претендентами на «Оскар», Вера Витальевна рассказала в интервью журналисту «РуДата».

Здравствуйте, Вера Витальевна! В первую очередь мне хотелось бы спросить о вашем новом фильме «Одна война». Это придуманная или реально произошедшая история?

Эта история, конечно же, реальная, хотя я и не могу сказать, что судьбы пяти моих героинь сложились именно так. Но автор сценария Марина Сасина была корреспондентом газеты в Орле, и к ним в редакцию пришел человек, который рассказал о том, что он был конвоиром на судне, которое переправляло женщин с детьми с островов на белом море. Таких женщин там было много. Это считалось вольным поселением. Их свозили со всего Союза. Когда наши войска освобождали территории, было ясно, что с женщинами, родившими от немцев, нужно что-то делать. Они ведь и сами были врагами, потому что общались с ними, спали с ними. Другое дело, что никто не спрашивал, как это происходило. Для нашего государства они в любом случае были изменницами. Корабль с этой тысячей женщин и детей утонул. И не известно наверняка, было ли это сознательное его затопление, или всему виной шторм, но, так или иначе, они погибли и их не довезли на суд. Но мы ведь понимаем, что даже если бы они попали на Большую землю, их судьба была бы решена — они попали бы в лагеря.
И после фестивальных показов этого фильма многие зрители говорили о том, то с кем-то из их соседей, родственников случилась такая трагедия. Это уже было на слуху, другое дело, что почему-то об этом не говорится громко. И такая история, произошедшая в жизни, конечно, страшнее нашей…

Почему вы сняли фильм именно о войне? Так получилось, что вас зацепила эта история, или вы искали именно такую тему?

Я всегда считала себя не в праве снимать фильм о войне. Мы знаем наши великие военные картины — та же «Баллада о солдате». Там война показана опосредованно, но есть романтика первой любви в военное время. Такие фильмы снимали наши великие режиссеры, которые сами были участниками войны. И я думала, что именно эти люди должны по-настоящему сказать об этом времени.
Но меня эта история так захватила, так потрясла, что я поняла, что ее просто надо сделать. Плюс к этому мой дедушка, отец моей мамы, был репрессирован и расстрелян. Об этом не принято раньше было говорить, и моя тетя нашла документы по поводу обстоятельств его смерти только когда к власти пришел Горбачев. А моя бабушка, как жена врага народа, провела лагерях с 37-го года по начало 50-х годов, почти пятнадцать лет. И самое ужасное, что этих людей реабилитировали, но не возвращали им квартиры, не впускали в Москву, и они должны были селиться на 101-м километре, как и уголовники, — вот это действительно страшно. И сколько жизней поломано, уничтожено, не состоялось, сколько детей потеряли своих родителей из-за этого. Моей маме и ее сестре повезло, что они остались со своими старенькими бабушкой и дедушкой и их не забрали в детский дом. А могли. Могли дать другую фамилию, могли делать все, что угодно. Об этом страшном времени мы знаем благодаря Шаламову, Солженицыну, Гинзбургу, Некрасову. Но сейчас как-то стараются не бередить это, потому что уходят поколения, которые страдали. Я же считаю, что высказаться об этом нужно обязательно, чтобы люди знали, что в политике нашей страны было очень много ошибок.

Вера Витальевна, вы сейчас уже довольно долгое время занимаетесь не только актерской профессией, но и режиссурой. С чем это связано? С тем, что актер, каким бы замечательным и востребованным он ни был, все-таки зависит от того, выберут его или нет? Может быть, у актера меньше возможности выразить что-то свое? Это стало причиной такого выбора?

Безусловно. В рамках актерских очень тесно. Когда есть у артиста театр, это очень хорошо, потому что на сцене больше возможности реализоваться. И если тебе это приносит удовольствие, то это ни с чем не сравнимо. Что же касается кино, то жизнь актера в нем очень сложна. У нас в основном сценарии пишутся на возраст до 35-40 лет. Самый активный возраст для работы в кино — это 20-35 лет. Был период, когда за год у меня выходило 3-4 картины. В 87-м году вышло сразу 5 картин с моим участием, и все довольно серьезные, разноплановые, от Горького «На дне» до «Выйти замуж за капитана», «Сошедших с небес». С сегодняшним моментом, безусловно, это нельзя сравнивать, потому что у меня есть просто роли, но нет значимых. Но просто роли делать не хочется, потому что это не интересно.
Поэтому режиссура, конечно, это то, что тянет, чем хочется заниматься. Здесь от меня зависит все, от начала и до конца, как бы ни говорили, что при хорошем операторе не может получиться плохое кино. Все равно собирает всех и держит в кулаке своем режиссер, потому что иначе все будет отдельно.
- На съемках «Одной войны» мы жили как большая семья…
Перейти
- На съемках «Одной войны» мы жили как большая семья…

А вы не чувствуете себя кукловодом?

Нет-нет-нет. У нас очень хорошие отношения со всей творческой группой, которая делала «Одну войну». Не могу не сказать об операторе Руслане Герасименко, который замечательно снял это кино. Я ему даже сказала: «Готовься — когда я буду снимать, ты будешь снимать вместе со мной». Или Игорь Коцарев, замечательный художник-постановщик, который делал «Остров». И когда я это узнала, то решила, что это наш человек. А потом еще вдогонку я узнала, что он как художник работал над фильмом «Питер FM», а именно художественная часть в нем меня очень порадовала, хотя мне вообще нравится это кино. С композитором Сергеем Баневич я работала все 4 картины. Нам всем повезло, что мы собрались вместе и сделали такое кино, которое не оставляет равнодушным.
Я могу говорить это сейчас абсолютно не хвастаясь. Первый показ фильма был на фестивале «Созвездие» в Твери. Я представила картину, села в зале и смотрела ее вместе со зрителями.

А вы смотрели фильм или все-таки за реакциями людей?

Все-таки картину, потому что на таком большом экране я тоже видела ее впервые.
И когда вдруг я услышала какие-то всхлипывания, меня это поразило. А когда пошли титры, то была абсолютная тишина, — такая, что я испугалась. Я решила, что, наверное, что-то не так. Погас экран, и секундная паузы между этим моментом и аплодисментами для меня была самой сложной, потому что я не могла понять, что это значит. Но когда начали поздравлять, и все зрители действительно рыдали, я поняла, что мы действительно сделали кино, которое трогает всех.
А потом пошел какой-то звездный обвал. Могу это говорить абсолютно не хвастаясь. За 3 месяца картина получила 15 призов на разных фестивалях. И практически на каждом фестивали зрители отдают свои голоса нам, и мы получаем призы зрительских симпатий. Вот этот, конечно, просто невероятно, потому что этот приз — нечто совсем другое, чем награда от профессионалов. И, к тому же, я понимаю, что зритель не хочет, чтобы его тупо развлекали. Когда есть сопереживание, наблюдение за рассказом, когда тебе жалко героев, когда ты страдаешь за них, идешь на финальное очищение — вот такое кино, оказывается, зрителям действительно нужно, и это приятно осознавать. Финал нашего фильма совсем не депрессивный. Там ясно, что они обретают свободу, и это окрыляет. И люди выходили с показа и говорили мне: «Спасибо вам за такой финал. Спасибо, что они не погибли». Там погибает только герой Александра Балуева, майор, который их отпускает. Он идет на это сознательно, спасает их ценой собственной жизни. И это очень здорово, очень правильно.

Кстати, как вы относитесь к «чернушным» фильмам?

Я ненавижу это все.

А для чего же это нужно?

- Я ненавижу патологии. Наверное, поэтому мне не нравятся фильмы «Догмы»…
Перейти
- Я ненавижу патологии. Наверное, поэтому мне не нравятся фильмы «Догмы»…
Наверное, чтобы поразить зрителя. Я думаю, что, в основном, сейчас делают кино с оглядкой на Запад, с надеждой на то, что европейские фестивали, может быть, оценят беспросветную, беспробудную, жуткую, пьяную Россию, в которой уже творится такое, когда в семье начинаются страшные насилия, — с этой точки зрения показать безнравственность. Многие критики говорят, что нет-нет, это правда жизни. — Да, это правда жизни. Но давайте тогда делать какие-то другие выводы, давайте болеть за этих людей, а не просто показывать и констатировать то, что так есть. Давайте снимать так, чтобы у меня перехватило горло от сопереживания этим людям. А в таких фильмах есть только какое-то гадкое наблюдение за ними, как за животными. Вот это и страшно, вот это ненавижу.

Вы говорите о чем-то наподобие «Груза-200»?

Наверное. Хотя это талантливая картина. Но есть в ней что-то патологическое. Я ненавижу патологию. Поэтому, наверное, мне не нравятся и фильмы «Догмы». Вообще не люблю Ларса фон Триера, и смотреть его не пойду. Хотя картина «Танцующая в темноте»- гениальная, грандиозная. Там тоже много патологии, но там я безумно люблю эту героиню, и для меня важно то, что с ней происходит, и нет такой чернухи.

Вы сейчас в постоянных разъездах. Это связано с фестивалями, на которые вы возите «Одну войну», или вы уже занимаетесь следующим проектом?

Сейчас это фестивальные поездки. На носу тур на Каирский фестиваль, дальше фестиваль под Мадридом. В этом испанском фестивале российская картина участвует первый раз. В Каире предстоит фестиваль группы «А». И в конкурсе одна картина от России — это мы. С Каирским фестивалем у меня вообще много связано. В 80-е годы я была там 2 года подряд как актриса. Потом в 2005-м году я попала туда с картиной «Заказ», которая шла вне конкурса. И самая интересная пресс-конференция по этой картине была именно в Каире. Я никогда не могла представить, что вдруг эта простая история вызовет такой ажиотаж и столько профессиональных вопросов. В зале были практически одни мужчины, и они задавали вопросы по существу.

Зацепило, значит.

Зацепило. И они так тонко прочувствовали, что герой, скорее всего, не просто киллер, а на уровне спецслужб.
И недавно, после того, как я узнала, что наш фильм взяли в Каир, я прочитала, что там же будут и 8 картин, претендующих на номинацию «Оскар». Это очень приятно, конечно.

Есть у вас какие-то задумки по поводу будущих работ?

Мне хочется уже отвлечься и сделать хорошую ироничную комедию. Что-то вроде «Осеннего марафона», «Пяти вечеров», старого «С легким паром». Но не хочется мне делать телевизионные варианты, хочется делать все-таки кино, и опять с моей замечательной группой.

Какой из последних увиденных фильмов вас зацепил?

Это тяжелая картина, но она как-то запала. «Дорога перемен» с Кейт Уинслет и Ди Каприо. На мой взгляд, она сделана очень точно и сыграна потрясающе. Хотя маловато самой истории, она немного растянута. Но сделана она так здорово, что не выходит

из головы.

Но если говорить о том, что мне самой хочется сделать, то браться за такую тяжелую историю мне не хотелось бы.

20 ноября 2009 года, корреспондент Евгения Гутникова специально для www.rudata.ru