Режиссёр Юрий Грымов представил в конкурсной программе «Кинотавра» новую полнометражную картину «Три сестры», созданную по одноимённой пьесе А.П. Чехова. Приехав в Сочи, Юрий рассказал не только о работе над картиной, но и поделился своими мыслями о фестивале, киноиндустрии и современном обществе.

Вопрос: Юрий, у Вас в картине есть любопытный элемент. Наташа, чтобы увеличить контур губ, прикладывает к ним какую-то рюмочку. Что это за аксессуар и как он появился? Юрий Грымов: Как-то, листая Фейсбук, я увидел эту рюмочку. Начал читать, там была инструкция и очень бурные обсуждения. И я понял, что это замечательный инструмент для Натальи. Мне казалось, что это очень точное неслышное зло. Я думал как точно показать это «шершавое животное», о котором говорит её муж.

Вопрос: В своей картине вы состарили героинь. Этот ход удивительно работает. Высказывание получилось невероятно актуальным, но картина осталась без внимания жюри. Как вы думаете, почему? Юрий Грымов: На «Кинотавре» другие законы, другие зрители. Это планета Плюк, которая не воспринимает Чехова. В картине есть реплика о том, что нам Шекспир не нужен, Шекспир – это старье, а старье нам не надо. И мы высказались на эту тему, что старье нам не надо. Это звучит очень жестко, очень актуально. В России очень мало фильмов. Они однозначные. Все борются за скучные жанры. Достоинством картины сегодня является точное попадание в жанр. Но жанр - это вообще по-моему не проблема. Я не снимаю картины для критиков, потому что они по другому относятся к себе. Я снимаю кино для себя. Для меня важно чтобы нам, моей группе, было хорошо вместе. Я взрослый человек и понимаю, что происходит. Мне кажется надо быть максимально честным в том, что происходит. Андрей Тарковский говорил: Если на моей картине остается 8 человек, то я снимаю кино для 8 человек. На планете Плюк может быть и не надо показывать «Три сестры». Я посмотрел картину на «Кинотавре» и решил все перемонтировать. Прокат начнется 13 октября, будет 100 копий и я покажу стразу две, а может быть и 3 версии фильма. Есть 4 серии сериала – это совсем другое кино. Я винодел и понимаю что такое «надо подождать». Я люблю кино многоразовое. Возможно, наша картина отстоится и через несколько лет её воспримут на ура. Как когда то лишь спустя 10 лет в сообществе приняли мою картину «Муму».

Вопрос: В России немало хороших операторов. Почему вы решили самостоятельно снять картину? Юрий Грымов: Мы пол года готовились к картине. За два дня до съемок меня кинул оператор. Он позвонил в субботу и сказал, что не может работать на картине. А в понедельник мы должны были начать съемки. Это сегодняшний день кино – отсутствие профессии, ремесла, порядочности. На кинотавре это никого не интересует. Интересует бокс-офис, прокат. Такого подхода к роли, к материалу, который показали актёры в нашем фильме, сегодня уже нет. Артисты снимаются в HELLO!, борются за узнаваемость, бегают с площадки на площадку. Когда вы посмотрите телевизионную версию, вы по-другому воспримите этот фильм. 28 лет все говорят что здесь ужасающий звук. 28 лет профессиональному сообществу наплевать, что здесь страшный звук, что невозможно смотреть картины. Всем не интересно, что здесь скажут и как это посмотрят. Здесь за годы мучений более или менее победили изображение, положили бархат на сцену. Я столько лет говорил: Пол бликует, постелите бархат. 20 лет никого это не волновало, на 21-й год наконец подложили. Великое завоевание индустрии кино! Браво! Я помню времена, когда на «Кинотавре» сдвигались столы, люди взахлёб говорили о кино, спорили. Теперь этого нет. Всем наплевать друг на друга. И кроме денег уже никого ничего не интересует.

Вопрос: Как вы прокомментируете жалобу оператора, который утверждает, что отработал у вас на картине 5 дней, а затем был уволен без оплаты отработанных смен? Юрий Грымов: Ситуация такова. После субботнего звонка оператора я начал судорожно искать хоть какого-то профессионала, который снимет кино. В воскресенье мы встретились с человеком, о котором вы говорите. Я сказал, что не видел его картин, а он сказал, что на моих картинах воспитан. И я предложил ему такой вариант: мы поработаем 2-3 дня и примем решение, потому что я не знаю, как мы сработаемся. На протяжении двух дней я кричал: Уберите оператора от камеры, потому что это не мое кино. Через 2,5 дня я сказал человеку, который привел этого оператора на картину, что мы расстаемся. За эти два дня я выставлял свет, выбирал оптику, а потом подумал, что при таком отношении к делу, этот человек объявил неадекватные деньги за свою работу. Я человек, который ценит правду. Это было время, потраченное на непрофессионального человека. Зайдите в Синелаб вам Гимпель и Бажена Масленникова расскажут, как мы спасали и вытягивали материал, который он снял. Человек, который простит 80 тыс. рублей и хочет, чтобы я указал его в титрах.

Вопрос: В конкурсной программе «Кинотавра» было очень много фильмов о нелюбви. Ваша картина говорит о любви, но она снята на классическом материале. Неужели сегодняшняя действительность не даёт художнику почвы для разговора о любви? Юрий Грымов: Невозможно жить без любви. Живут, но это не правильно. Человеку необходимо как кислород любить или быть любимым. И за это люди платят, за это героини «Трёх сестёр» поплатились – Ира, Маша. Невозможно любить нелюбимого мужа. И поднимая возраст героинь, я увеличил это понятие - жить без любви. Бездарная жизнь, говорит Маша. Я смотрю эти фильмы на «Кинотавре» - мама не любит дочь, дочь не любит маму. Я счастливый человек, я не видел в жизни таких людей вообще. У меня круг интересов большой. Есть масса знакомых людей не из кинокруга. Я не знаю людей из этих фильмов. Можно оскорбить в запаре своего близкого, но нельзя стать выродком. Я не видел таких выродков, каких мне предлагает современное кино. Каждый режиссер снимает только то, что он видит. Значит, этих режиссеров окружают такие люди они живут в этой системе координат.

Вопрос: Чехов экранизирован. Что дальше? Юрий Грымов: Мировой кинематограф мне стал понятен. Российское кино мне неинтересно. Догнать и перегнать Голливуд - мне это не интересно. Я занят «Войной и миром», ставлю её в театре. И также поставлю Шекспира «Юлий Цезарь» весной. Система координат у нас в кино построена таким образом, что нет экономики. Бизнес ушел из кино. Государство заказывает картины. Я сейчас подал заявку в Минкульт – хочу снять фильм про современных террористов «Рабочий полдень». У меня живет дочь во Франции. Мы видим то, что происходит в Москве. Я хочу высказаться не с точки зрения политиков, которые раздувают истерию. Я хочу высказаться, а что я, живущий в поселке. Вы приезжающие на дачу и слушающие радио. И что мы будем делать, узнав, что заминирован центр. Как мы поступим, господа? А если мы поймем, что в углу этот человек сидит. Он скажет: да, это я сейчас взорву. И мы два часа проживем с этим героем. Не получу деньги на кино – поставлю спектакль.

Вопрос: Не выиграет ли в современной жизни образ Натальи, которая действует современными средствами? Юрий Грымов: Сегодня Наташи победили. Но они победили в больших цифрах. Их много. Но в малых цифрах - нет. А движение всей нашей жизни определяют меньшинства.

15 июня 2017 года, Мария Безрук специально для RuData.Ru