Новости кино: Джеральдина Чаплин возглавила жюри Основного конкурса ММКФ 2011
- Звезда мирового кинематографа, Джеральдина Чаплин оказалась единственной женщиной в жюри 33 Московского кинофестиваля , в состав которого вошли режиссёры Амос Гитаи (Израиль) и Карой Макк (Венгрия), директор Международного фестиваля в Севилье, режиссёр и сценарист Хавьер Мартин-Домингес и режиссёр Николай Досталь. В течение фестиваля им предстоит посмотреть 17 фильмов конкурсной программы и выбрать победителя. Джеральдина Чаплин считает, что впереди у членов жюри — активная полемика, интересная уже потому, что отобранные на фестиваль фильмы сами по себе «чрезвычайно полемичны и зачастую противоречат друг другу, хотя и находятся в одном культурном поле». А Карой Макк ожидает от фестиваля сюрпризов и фильмов, которые его удивят.
На состоявшейся 24 июня пресс-конференции, которую вел Пётр Шепотинник, члены жюри высказались о том, что им не нравится в современном кинематографе, а Джеральдина Чаплин, которой была адресована большая часть вопросов, рассказала о критериях, по которым она оценивает кинокартины, и о работе над своими ролями. Конференция началась с традиционного вопроса участникам о том, от каких дел оторвала их поездка на фестиваль.
Джеральдина Чаплин: Я никаких кинопроектов не оставляла, потому что кинопроектов у меня было достаточно за последнее время. Я в пяти фильмах снялась в прошлом году, в этом году успела сняться в одной кинокартине. Но я оставила не менее дорогое — свою семью, своих родных, но, тем не менее, счастлива быть здесь.
Карой Макк: Я впервые был в жюри Московского фестиваля в 1977 году, а вообще попал на Московский фестиваль в первый раз 45 лет назад. Дело в том, что у венгерских кинематографистов очень тесные связи с российскими, в прошлом советскими, кинематографистами, у нас тут много друзей, очень многое вместе было пережито — много приключений, много разных происшествий. Поэтому, когда мне предложили приехать сюда в очередной раз, я подумал — похоже, стоит рискнуть, стоит проверить, как на этом этапе моей жизни эти встречи пройдут. И, конечно, помимо этого, нам предстоит посмотреть всю конкурсную программу, и я хотел бы испытать себя, способен ли я судить современный кинематограф, ведь за последние 15-20-25 лет столько всего изменилось, и я с нетерпением жду этих просмотров и я жду, что они меня удивят. Я жду сюрпризов.
Амос Гитаи: Я также очень счастлив, что меня пригласили на этот фестиваль. Что же касается фильма, который я сейчас снимаю, то это фильм о моем отце. Он был архитектором Баул-хауза, его учителями были Василий Кандинский и Эспандер Ройя, и он работал вместе с ним в Европе.
А еще я хотел сказать, как я счастлив проводить время в компании своих замечательных коллег, и особая информация у меня для Джеральдины, потому что в письме, которое моя мать пишет о первой встрече с моим отцом — а произошло это в Хайфе, Хайфа это мой родной город — в письме упоминается, что она пошла на фильм Чаплина, отца Джеральдины, и познакомилась там с моим отцом. Так что отчасти самим фактом того, что я здесь присутствую, я обязан в том числе и семье Джеральдины.
Николай Досталь: Я недавно закончил большую картину под названием «Раскол» для телеканала «Россия» и намеревался отдохнуть, потому что фильм был 20-серийный. Но, когда я узнал, что жюри будет возглавлять Джеральдина Чаплин, у меня сомнения все отпали: никакого отдыха, а только работа под ее руководством.
Хавьер Мартин-Домингес: Что касается меня, то я тоже очень счастлив разделять общество с великими мастерами кинематографа и, конечно, я очень рад, что я оказался в Москве. В первый раз я был здесь в качестве журналиста, писал о саммите Горбачева и Рейгана в конце 1980-х. А впервые образ России я увидел в фильме «Доктор Живаго» много лет назад, но я тогда был тинейджером и не подозревал, что эта Россия снималась вовсе не в России, а как раз таки в Испании.
Что касается того, какие проекты мне пришлось оставить, чтобы принять участие в московском фестивале, то в моей фестивальной деятельности, к счастью, ничего оставлять мне не пришлось, потому что я для следующего фестиваля в Севилье как раз готовлю специальную программу, посвященную российскому кино. Поэтому для меня это чрезвычайно удачное совпадение, удачный случай — то, что я могу встретиться с людьми, посмотреть фильмы, договориться о будущих встречах.
Что касается кинематографических проектов, то мы снимаем документальный фильм с игровыми элементами. Это фильм о художнице — последнем сюрреалисте в истории мирового искусства, о Леоноре Карольтон, которая живет в Мексике. Нам повезло с ней встретиться, потому что ей все-таки 94 года, и мы собираемся после того, как я вернусь из Москвы, завершать этот фильм.
Вопрос Джеральдине Чаплин: Из каких критериев вы исходите, когда судите тот или иной фильм, не столько как председатель жюри, сколько как человек, который профессионально в кинематографе уже много лет?
Джеральдина Чаплин: Я вообще ненавижу само слово «судить», быть судьей в вопросах искусства. Я смотрю фильмы своим сознанием, своим сердцем, глазами, да вообще всем своим телом. И мне кажется, что искусство это такая вещь, которую нельзя рационализировать, нельзя подо все подвести объяснение, поэтому я чувствую такое слияние с аудиторией, с простыми зрителями, я действительно смотрю фильмы всем своим телом. И сложно бывает потом выбрать победителя.
Как правило, выбор этот является следствием общественного согласия, некоего компромисса, потому что очень сложно понять, кто же лучший в искусстве. И еще я хотела бы добавить, что почти на 100% я точно знаю, почему мне тот или иной фильм не понравился, но объяснить, почему фильм мне понравился, слов чаще всего не хватает.
Вопрос Джеральдине Чаплин: Каким материалом Вы пользуется при создании своих персонажей?
Джеральдина Чаплин: Во-первых, это очень сильно зависит от того, о каком персонаже, о какой героине идет речь. Если речь идет о реально существовавшем человеке, то, конечно, необходимо провести какие-то дополнительные изыскания, изучить не только его биографию, но изучить все данные о той эпохе, о том, что происходило тогда в мире. Но в том, как я работаю, все меньше и меньше каких-то сознательных моментов, которые я могу рационально объяснить. Все больше и больше это интуитивный процесс, потому что, как только я читаю сценарий, который мне нравится, этот персонаж поселяется внутри меня, и я просто хожу с этой героиней внутри, думаю о ней. На протяжении всего времени я заучиваю реплики, даже когда, предположим, готовлю на кухне. Эта героиня как бы рождается внутри меня.
Вопрос Джеральдине Чаплин: В команде исключительно талантливые, непростые мужчины. Как, Вы считаете, сложится ваша совместная работа: сдадутся ли они Вам в своем мнении без боя или будет найден не просто диалог, а интересное обсуждение интересной работы?
Джеральдина Чаплин: Действительно, очень необычная команда меня окружает, очень талантливые мужчины, очень разные. И мы обязательно выскажем мнения, которые тоже, я уверена, будут различны, и мы посмотрим очень много разных фильмов, потому что Кирилл Разлогов — мне кажется, это удивительный человек — предложил программу, даже в предисловии к которой сказано про то, что наши времена очень полемичны и фильмы также чрезвычайно полемичны и зачастую противоречат друг другу, хотя и находятся в одном культурном поле. Поэтому я предвкушаю как раз такую полемику.
Амос Гитаи: Ну, мы же смирились с тем, что у нас матриархат, так что придется так и работать.
Вопрос: Чего вы сами очень не любите в том, как развивается современное кино?
Хавьер Мартин-Домингес: У меня нет никаких предварительных представлений о том, каким фильм должен быть. Можно говорить о том, что насилие нехорошо или неуважительное отношение к чужим гражданским правам, показанное в кино, нехорошо. Но, чтобы судить о фильме, я должен его посмотреть, узнать, что хочет человек мне сказать, понять ту историю, которую он изложил в своем фильме, поэтому никаких специальных вещей, которые я не люблю заранее, у меня нет.
Николай Досталь: Меня огорчает в кино то, что с каждым годом все больше и больше доминирует кино как развлечение перед кино как искусство. Вот это самое, по-моему, печальное наше будущее.
Амос Гитаи: Я не уверен, что во всем согласен с Хавьером, потому что Хавьер говорил об истории, но история только один из элементов кинематографа. И, в принципе, в современном кино рассказывается огромное количество историй, но ведь кино — это и звук, и изображение, это все компоненты визуального зрелища. В этом мы можем убедиться на примере русского кино, начиная от Дзиги Вертова и заканчивая фильмами Сокурова. Это фильмы, в которых режиссеры не ставили себе непосредственной задачи рассказать какую-то связную историю, создать какой-то нарратив, но эти картины были, скорее, чистыми фильмами-впечатлениями человека от жизни, от той страны, в которой он живет, и именно это мне так нравится в русском кино.
Хавьер Мартин-Домингес: Когда я говорил об истории, то имел в виду не просто сюжетную линию, а то содержание, которое художник вкладывает в свое произведение.
25 июня 2011 года, Записала Екатерина Гоголева специально для www.rudata.ru
