Саади (собственно Муслихаддин Абу Мухаммед Абдаллах ибн Мушрифаддин) — величайший поэт-моралист Персии, представитель практического, житейского суфизма. Родился, вероятно, около 1181 г.; умер в 1291 г.

Биография

Жизнь Саади разделяют на три периода: школьный (1196—1226), скитальческий (1226—1256) и шейхский (1256—1291). Прозвище «Саади» (= Саадов) происходит от имени фарсского атабека Саада ибн-Зенги (1195—1226), которому служил ещё отец поэта, рано умерший, и который принял участие в сироте. Его попечением Саади был помещён в багдадскую низалийскую школу. Он много учился у суфийских шейхов и старался проникнуться их аскетическими идеалами. Однако те стихи, какие тогда писал Саади, дышат юношеской любовью к жизни и её радостям; и сам он в старости сознавался, что все убеждения шейха Абуль-Фараджа Джузии не могли его исцелить от любви к музыке.

Нашествие монголов на Персию и низвержение Саада ибн-Зенгии (1226) заставило Саади бежать, и в течение 30 лет судьба, полная всяких превратностей, беспрерывно бросала его то в один, то в другой конец мусульманского мира. В Индии, в Суменате, для сохранения своей жизни Саади притворно принял веру огнепоклонников и потом бежал, убив камнем сторожевого жреца. В Мекке, большей частью пешком, Саади побывал 14 раз. Благодаря блестящему знанию классического арабского языка он был муллой-проповедником в Дамаске и Баальбеке, но начал томиться миром и уединился в пустыне под Иерусалимом. Тут он попал в плен к крестоносцам, которые перевезли его на сирийское прибрежье, в Триполи, и заставили там рыть окопы для крепости. Его за 10 червонцев выкупил один знакомый богач из Алеппо, привёз к себе и женил на своей безобразной и сварливой дочери. Спасаясь от невыносимой семейной жизни, Саади бежал в Северную Африку. Пространствовав сквозь всю Малую Азию, Саади очутился в родном Ширазе (1256) и под покровительством Абу-Бекра, сына покойного Саада, прожил в подгородном монастыре до конца жизни. «Князья, вельможи и лучшие горожане, — по выражению Девлет-шаха, — являлись на посещение шейха».

Творчество

Саади написал много стихотворных и прозаических произведений, причем в качестве поучительных примеров очень часто пользовался личными воспоминаниями из своей скитальческой жизни. Испытав на себе всю бренность мира, Саади теоретически вполне согласен с такими своими суфийскими предшественниками или современниками, как поэты Феридеддин Аттар и Джеляледдин Руми, шейх С. Абдоль-Кадир Гилянский и др. Но, хорошо зная людей, Саади понимает, что далеко не все способны удалиться от мира, умертвить плоть и исключительно предаться мистическому созерцанию. Поэтому Саади рекомендует мирянам аскетизм житейский: жить в мире, но не пристращаться к нему, сознавать его превратность и быть ежечасно готовым к потере земных благ. Такие правила как раз подходили к тяжёлым социально-экономическим условиям жизни в эпоху монгольского лихолетья и наиболее содействовали славе Саади.

В 1257 г. он написал поэтический трактат «Бустâн» («Плодовый сад»), где в десяти главах стихами изложена суфийская философия и этика, подкрепляемая занимательными притчами и рассказами. По глубине поэтического чувства и по высоте нравственных идей «Бустâн» — одно из величайших произведений всей суфийской литературы. Однако не «Бустâн», а «Голистâн» (= «Розовый сад» — писан прозой вперемежку со стихами, в 1258 году), во многом аналогичный с предшествующим произведением, но приспособленный к понятиям эгоистической массы, считается у персов венцом творений Саади. «Голистâн» по остроумию выше, чем «Бустâн»; он имеет и своеобразную прелесть народности, потому что пересыпан множеством народных пословиц и поговорок; но по художественности и особенно по нравственным идеям «Голистâн» значительно уступает «Бустâну». Глава 5-я (Размышления и наставления касательно любви и юности) кажется европейцу по меньшей мере неэстетической; мудрые советы заключительной 8-й главы освящают правило того смутного времени, что homo homini lupus: «Не доверяй тайны своему другу: знаешь ли, быть может, он со временем будет твой враг? Также не делай всевозможное зло своему (сильному) неприятелю, потому что он, статься может, явится тебе другом»… «Будь тих в речи с друзьями: говоря даже к стене, берегись, не подслушивает ли тебя кто-нибудь за стеной»… «Не будь волком, но и овцой не будь»… «Не имей жалости к слабому неприятелю: он, когда возьмет силу, верно не умилосердится над тобой» и т. д. Аналогию с Голистâном имеет ещё довольно сухая «Книга советов» (Пенд-наме), одноимённая с такой же книгой Феридеддина Аттара; но её принадлежность Саади не вполне доказана.

Прочие произведения Саади, составляющие до ²/₃ его дивана, относятся преимущественно к лирике и имеют множество названий: касыды персидские, касыды арабские, причитания, газели «пёстрые» (вычурные: в них полустишия арабские правильно чередуются с персидскими и иногда с турецкими), припевы, новинки, печати, обрывки, благоухания и т. д. В них обычно воспевается Бог, выражается страстное стремление души человеческой к Нему, прославляются отрады дервишского, подвижнического образа жизни. С этими набожными темами плохо гармонирует отдел «Хебисâт» (Мерзости): это — крайне порнографические рассказы и стихи, написанные, как говорит Саади, по грозному приказанию какого-то «царевича» и снабжённые оправдательным замечанием, что «шутка в речи — как бы соль в пище». Такую же двойственность мы видим в семи прозаических «Рисâлâт» («Посланиях»), из которых первые шесть трактуют о божественных и нравоучительных предметах и о святой мистической любви, а седьмая («Шутливое заседание») является скабрезной пародией на благочестивые мистико-религиозные «заседания» 2-й рисалы.