Семён Исаакович Кирсанов (5 (18) июня 1906, Одесса — 10 декабря 1972, Москва) — российский поэт.

Биография

Родился в Одессе, в семье портного. В 1920-е обучался на филологическом факультете Одесского института народного образования.

Футурист, ученик Маяковского и Хлебникова. Первые книги — «Прицел» (1926), «Опыты» (1927), поэма «Моя именинная»(1928). Наиболее известное раннефутуристическое стихотворение «Мэри — наездница» и «Буква эР». После разгрома русского футуризма долгое время находился в кризисе, пытаясь вписаться в новую ситуацию. Пережив кончину любимой супруги от горловой чахотки, написал лиричную футуристическую исповедь «Твоя поэма».

Написал «Товарищ Маркс» (1933). Менее удачны предвоенная «Золушка» и военная поэтическая повесть «Макар Мазай» (1947-50). В годы войны был военным корреспондентом, руководителем группы, выпускающей «Окна ТАСС». Создал солдатский лубок: «Заветное слово Фомы Смыслова, русского бывалого солдата». После войны опубликовал поэмы «Эдем» и «Александр Матросов» (1946).

После войны вышли его книги:

• «Чувство нового»
• «Советская жизнь»
• «Товарищи стихи»

1951 — лауреат Сталинской премии, но политический пафос в целом был ему чужд.

В годы «хрущёвской оттепели» снова стал печататься, уже как признанный мэтр поэзии. Поэма «Вершина» (1954) была подвергнута резкой критике за формализм (страшное обвинение со времен сталинизма). Партийную критику привели в ярость асонансные рифмы типа «над Индией — заиндевел», хотя речь шла о штурме вершины «Пик коммунизма» советскими альпинистами. Вышли в свет «Поэма поэтов» и «Следы на песке» (популярным становится стихотворение на музыку Таривердиева «У тебя такие глаза, как у самых новых машин..») — значимые явления в русской лирике второй половины XX века. Продолжал отстаивать право на словотворчество («Свояси»), навлекая на себя огонь критики и недружественные эпиграммы. «Что такое трюкаси?/Спросил я учителя в приготовительном классе..». Отвечая своим критикам, поэт восклицал:

Я открыл для вас слов неиссякаемые возможности.

А вы меня упрекаете в неосторожности!

Публикует в журнале «Наука и жизнь» свои палиндромы. В советское время палиндромы считались трюкачеством и, как правило, не печатались.

В семидесятые годы изданы философско-лирические поэмы «Зеркала» и «Дельфиниада». Дельфины изъясняются палиндромами. В зеркалах навечно остается отпечаток тех, кто смотрелся в них.

Лирическим хитом стала песня на слова Кирсанова «Эти летние дожди» из последнего цикла «Больничная тетрадь». Вопреки ранненигилистическим установкам футуризма, поэт воспевает вечную жизнь, остающуюся в слове.

Переводы

Кирсанов также много переводил Луи Арагона, Пабло Неруду, Н. Хикмета и других поэтов. Широко применял в стихах анаграмму, палиндром, словотворчество. Поэзия Кирсанова широко повлияла на молодых шестидесятников Вознесенского, Б. Ахмадулину, Е. Евтушенко, Ю. Мориц, Р. Рождественского. Благодаря ему обратился к палиндромной поэзии тамбовский поэт Николай Ладыгин. Несомненно его косвенное присутствие в поэтике основателя метаметафоризма Кедрова. Именно Кирсанов изобрёл стремительный ритм, ставший весьма характерным для всей поэзии Андрея Вознесенского. Он из немногих учеников Маяковского, проторивший собственный путь во вторую половину ХХ века.

АД 
                         Иду
                        в аду.
                       Дороги -
                      в берлоги,
                     топи, ущелья
                    мзды, отмщенья.
                   Врыты в трясины
                  по шеи в терцинах,
                 губы резинно раздвинув,
                одни умирают от жажды,
               кровью опившись однажды.
              Ужасны порезы, раны, увечья,
             в трещинах жижица человечья.
            Кричат, окалечась, увечные тени:
           уймите, зажмите нам кровотеченье,
          мы тонем, вопим, в ущельях теснимся,
         к вам, на земле, мы приходим и снимся.
        Выше, спирально тела их, стеная, несутся,
       моля передышки, напрасно, нет, не спасутся.
      Огненный ветер любовников кружит и вертит,
     по двое слипшись, тщетно они просят о смерти.
    За ними! Бросаюсь к их болью пронзенному кругу,
   надеясь свою среди них дорогую заметить подругу.
  Мелькнула. Она ли? Одна ли? Ее ли полузакрытые веки?
 И с кем она, мучась, сплелась и, любя, слепилась навеки?

 Франческа? Она? Да Римини? Теперь я узнал: обманула!
  К другому, тоскуя, она поцелуем болящим прильнула.
   Я вспомнил: он был моим другом, надежным слугою,
    он шлейф с кружевами, как паж, носил за тобою.
     Я вижу: мы двое в постели, а тайно он между.
      Убить? Мы в аду. Оставьте у входа надежду!
       О, пытки моей беспощадная ежедневность!
        Слежу, осужденный на вечную ревность.
         Ревную, лететь обреченный вплотную,
          вдыхать их духи, внимать поцелую.
           Безжалостный к грешнику ветер
            за ними волчком меня вертит
             и тащит к их темному ложу,
              и трет меня об их кожу,
               прикосновенья — ожоги!
                Нет обратной дороги
                 в кружащемся рое.
                  Ревнуй! Эти двое
                   наказаны тоже.
                    Больно, боже!
                     Мука, мука!
                      Где ход
                       назад?
                        Вот
                        ад.

Последние дни

Умер в больнице от рака горла.

Ссылки