Богатырев Андрей ММКФ35 2013 img221.jpg Режиссер Андрей Богатырёв

Андрей Богатырев входит в когорту молодых интеллектуальных режиссеров, которые уже заявляют о себе на международной фестивальной арене. Первая работа Богатырева «БАгИ» была отмечена на 33 Международном Московском кинофестивале и получила приз за лучший дебют в Ванкувере.Критики и журналисты на ММКФ 35 наградили его второй фильм целой палитрой эпитетов: от провокационного до революционного.
В «Иуде» — экранизации книги Леонида Андреева, режиссер показывает нам библейскую историю глазами рокового персонажа. Андрей Богатырев рассказал о своем видении образа Иуды и современного кинематографа корреспонденту РуДаты

Почему Вы решили подойти к Евангельской истории с такой необычной стороны, чем вас привлек образ Иуды?
Богатырев: Современный мир очень многовариативен, и нужно искать собственную дорогу, думать своей головой . Огромное количество информации, давления со стороны, нас все время зовут то сюда, то туда, очень сложно выбирать индивидуальный путь, в том числе интеллектуальный, поэтому было интересно пройти своим путем взять Иуду. Тем более, есть такая основа, как Леонид Андреев — интересное, провокационное произведение, дающее большой заряд: у ракеты при взлете есть огромные баки с горючим, а у нас был Леонид Андреев — мы взлетели. В молодости надо браться и за нерешаемые задачи.

Вы обратились к Леониду Андрееву, писателю начала двадцатого века, периода переменчивого и упомянули, что это произведение очень актуально — то есть, вы считаете, что начало века и наши времена в чем-то схожи?
Богатырев: Конечно, схожи. Я бы сказал, в России все времена очень похожи: у нас всегда люди не удовлетворены тем, что есть — любой человек, в какие года ни возьми. У нас всегда все сложно, все меняется, и сейчас в России то же самое. Путь развития России вообще не эволюционный, а революционный, во всех смыслах этого слова, в том числе и в культуре. Почему бы сейчас не сделать определенный шаг — попытаться поразмышлять о сложных вещах, поставить себе глобальные задачи?

Вы говорили, что у каждого должен быть свой путь и вы его тоже прошли, работая над этим фильмом. Можете обозначить отправную и финишную точку, к чему вы, в итоге, пришли?
Богатырев: Леонид Андреев начал этот путь, я взялся за огромное количество апокрифов и пришел к тому, что каждый человек несет сам ответственность за все, он должен мыслить сам, сам выбирать тексты, читать больше, чтобы иметь больший кругозор и больше свободы внутри собственного сознания. Каждый перед Богом будет отвечать сам. Сейчас я человек невоцерковленный, для меня Иисус Христос является неким ориентиром, но другого мне не нужно, мне достаточно того, что есть. Христос, Будда — некие взгляды на истину, которые имеют право на существование, их нужно учитывать и анализировать.

Иуда в вашей интрепретации очень сложный, трагический персонаж. Как он связан с современной дейсвтительностью?
Богатырев: Он живет неоднозначно, постоянно решает, выбирает, провоцирует пространство. Современен его подход к размышлению над жизнью.

А что вы думаете о других экранизациях Евангелия? На пресс-конференции вы сказали, что Мел Гибсон — пример того, как не надо делать. А Пазолини, Скорсезе — вы просматривали их, прежде, чем готовиться к съемкам?
Богатырев: Я все это смотрел еще во ВГИКе и перед фильмом пересматривал, чтобы, во-первых, не повторяться, а, во-вторых, что-то учесть для себя, принять некий киноязык. Мне интересны те работы о Христе, которые имеют угол зрения. Конечно, Скорсезе имеет точку зрения, как и Пазолини. Кстати говоря, рок-опера «Иисус Христос — суперзвезда» — тоже точка зрения, определенная веха в развитии мировой культуры, и это произведение вполне себе серьезно. Кстати, там Иуда довольно неоднозначно существует. И я очень уважаю фильм Скорсезе, как определенную позицию, хотя это не значит, что фильм мне очень нравится.

Почему у Вас фильме Иуда больше всего разговаривает, взаимодействует именно с Фомой?
Богатырев: Фома задается большими вопросами в жизни, с ним легче взаимодействовать. Всегда легче разговаривать с тем, кто хочет разговаривать.

А почему Вы выбрали именно Алексея Шевченкова на роль Иуды?
Богатырев: Так жизнь сложилась, что он оказался у меня на кастинге, мы с ним пообщались, потом пошли есть суп, поели суп, через неделю я понял, что это он и есть. Тут можно долго строить концепции, но это определенный ход жизни — когда происходит именно так, а не иначе.

В Вашем творчестве наблюдается значительный перепад — от первого фильма, социальной драмы «БАгИ», вы обратились к событиям 2000-летней давности. Каких проектов ждать от Вас дальше?
Богатырев: Космический ужастик надо снять (смеется). На самом деле, будем думать, идти. Я же пока не такой человек, которому только ради имени сразу готовы дать деньги на съемки. Сейчас тяжело, что получится, то и буду снимать, стараться продвигать свои идеи. В любое время тяжело. У меня дальше в перспективе — жанровый приключенческий фильм. Я сам очень люблю жанровое кино, мне было бы интересно заниматься новым формированием российской мифологии именно такого кино, потому что на данный момент оно очень разрозненное, эклектичное и мифологии, в нем, по сути, нет. Оно не попадает в зрителя — зритель отдельно, кино — отдельно.

25 июня 2013 года, корреспондент Карина Лукинова