Я картирую себя или пытаюсь показать вам, как мое «я» отображается на улицах Сан-Франциско.

Дело в точке

В конце 1980-х я иду на Северный пляж с группой студентов из Беркли. Они все думают, что играть в богему и ходить в «Везувио» ^[1], «Спец», «Городские огни» и т. д. — это классно, но никто из этих людей не родился в Сан-Франциско, но все они любят Северный пляж. Это забавно. Я вырос здесь. Жил на тех самых улицах, по которым сейчас ходят мои друзья, и я даже не знал, что в Везувио или в любом другом знаменательном очаге битниковского «блеска» существовали эти богемные места. Должно быть, я гулял по этим улицам сотни раз. Это ничего не значит для меня. Просто я прошел по улице мимо «Городских огней». Здесь нет Ферлингетти или Гинзберга. Ни одна свеча не зажгла богемную романтику.

Мои друзья сидят в «Везувио», пьют тёмное пиво и говорят о левой политике. Я выхожу и стою на улице. На данный момент, единственное, что я знаю слева, это то, что «осталось» от меня — мазок на стене или пятно на матрасе в одном из этих гостиничных номеров на Бродвее. Я плачу настоящими слезами, пока люди наверху заказывают еще одну порцию напитков. Мой друг выходит и спрашивает меня, что случилось. «Вы знаете, что эти улицы значат для меня? Я спрашиваю. Ничего».

Давным-давно…

Поскольку я родился в Сан-Франциско и провел почти всю свою 32-летнюю жизнь в Сан-Франциско и в районе залива, вы можете подумать, что именно здесь я чувствую себя наиболее комфортно, больше всего дома. Правильно? Это то место, где я чувствую себя как «я» и чувствую себя наиболее обоснованным. Правильно? Неправильно. Моя жизнь здесь была сломана, как местный пейзаж. Как и остатки «большого землетрясения», я постоянно спотыкаюсь об обходы, дорожные блоки, зияющие ямы и обломки моих личных «землетрясений», которые засоряют мою психику, историю, мое отношение к географии района залива. Многие из «разногласий» — обычные для детей моего поколения — разбитый дом, раздвоение личности между родителями / отчимами, наркотиками и т. д.. Но я не пишу здесь свою автобиографию. Я картирую себя или пытаюсь показать вам, как мое «я» чувствует себя на этих улицах.

Но составить карту моей жизни с ее бесконечной цепочкой мелодрамы, в лучшем случае, невозможно, хотя она и содержит ее в ограниченном пространстве этой статьи. Итак, давайте просто посмотрим через одно окно и увидим то, что увидим. В моей жизни был один «перелом», который, возможно, был не совсем нормальным. В пятнадцать лет я сбежал из дома, чтобы провести свои подростковые годы на улицах Сан-Франциско в секс-индустрии, зараженной наркотиками, в середине 1970-х. Я полностью отделился от своей семьи, просто исчез на улице. Я приобрел совершенно новую личность, изменил свое имя и стал невидимым. Мои школьные годы не зафиксированы ни в одном ежегоднике, ни на одной фотографии класса, чтобы помнить «себя». Моя первая работа была не в Макдональдсе с его конвейером гамбургеров и картошки фри - это было в Кондоре с Кэрол Додой ^[2] и ее линией сисек и ног. Я не ходил в школу и не изучал Шекспира и алгебру — я пошел в Tenderloin и научился продавать свою гладкую задницу подростка и ударяться в наркотики. Тогда я ходил по улицам и думал: «Если меня арестуют или убьют, никто не узнает, кто я на самом деле. Никто не спасет меня. Никто не пойдет на мои похороны. Ким Николини больше не существовало». Сейчас я пытаюсь ее оживить.

Вспышка, мерцание, стоп

Я сбежал из Сан-Франциско в 1978 году и вернулся в 1982 году как «новый» человек, готовый начать «новую» жизнь. Но нет такой вещи, как новая жизнь: прошлое всегда прямо за углом. В ту минуту, когда я вернулся на старые улицы, я почувствовал раскол - я все еще делаю "то". Как будто я наблюдаю за собой на ментальном экране, какой-то внутренний механизм «воспроизведения». В каждом районе, на каждой улице есть разные кусочки меня, фрагменты разбросаны повсюду. Я не могу стоять на многих углах, не будучи в двух местах одновременно. Один из меня, 3-ий, испытывает место в настоящем, другой, 2-ой, шествующий через клип в моей голове прошлого. По сей день, когда я нахожусь на определенных улицах, я чувствую тягу, отделяющую себя от себя, от людей, с которыми я, от "здесь и сейчас".

В середине 1980-х я и моя тогдашняя «любовь» были на пути к "The Psychedelic Furs" ^[3] на поле битвы. Каким-то образом мы оказались на углу Ливенворта и Эдди, и я больше не со своим любовником. Я в состоянии "где-то / какое-то время". Мы ждем, пока свет не изменится, и я заглядываю в канаву: просто куча дерьма — пищевые обертки, презервативы, окурки. Но я вижу кое-что еще — каблук обуви. «Я потерял каблук в этом желобе», — говорю я. "Я кинул клиента - показал нож. Знаете, это был один из тех моментов, когда я просто не мог больше этого выносить. Это либо трахнул его за деньги, либо сбежал без денег, либо ограбил его. Я взял деньги и побежал. Я помню, как щелкнул каблук, когда я вскочил в кабину, крича: "Черт! Я сломал свою обувь. На самом деле я имел в виду «я» Я ломаю себя. У вас есть клей?"

И вот так я ощущаю пейзаж, который вижу. «Я сейчас» плавает где-то между «мной тогда» и всегда вне досягаемости «их сейчас» — людей, которые разделяют это место со мной. Это похоже на то, что мы географически связаны — мы оба стоим на углу Эдди и Ливенворта — но наш индивидуальный опыт этой географии — это разные миры. Мы попали в разные измерения, которые никогда не пересекаются.

Научить старого пса

Я провел последние двенадцать лет, пытаясь собрать себя вместе, «отобразить» свои части в единое целое. Я учился в колледже, учил подростков-беглецов и наркоманов рисовать и писать, чтобы они могли справляться со своей жизнью. Я пытался разобраться с моей. Я написал себя в стихах, выступил на сцене, нарисовал себя на холсте. Я пытаюсь восстановить себя сейчас, когда я пишу эту часть. Я кладу эту часть здесь, этот фрагмент, собираю и представляю публике. Они аплодируют своему одобрению или задыхаются от вуайеристского удовлетворения. Но когда все закончится, они уходят. Когда все закончится, ты уйдешь. Я возьму запчасти домой и снова пытаюсь восстановить меня.

Когда я пишу эту статью, одна из моих самых больших картин смотрит мне в лицо — «Головоломка» — множественное «я», увлекающееся красками и коллажами, захваченными всем этим историческим мусором и личным детритом. Одна из меня ходит по улице, истекая кровью, обнаженная, в окружении «кинематографических» монстров, с которыми я выросла — «Невеста Франкенштейна», Линда Блэр в «Экзорцисте», «Уроды» и многие другие. Другой выпрыгивает из холста — грубая, искаженная кукла, грубо сложенная, сколоченная и склеенная, руки, похожие на маленькие палочки, торс и сиськи, слишком большие для вмещающей рамки. О-Рот и в ужасе. Третьи безучастно смотрят на меня, опустошенные и с зеркальными глазами, или свободно повешенные, нанизанные друг на друга серии бумажных кукол грубой резки. Все это беспорядок, свободные кусочки головоломки в поисках последовательной географии.

Но вы не можете видеть мое искусство, и я не пишу стихи, так что, возможно, вы сможете лучше понять, если я нарисую вам карту. Допустим, вы в автобусе, путешествуете по чудесному миру «Сан-Франциско Кима» — моя жизнь в Сити сводится к системе знаков. Это будет выглядеть примерно так:

«Женева и Афины»^[4]— Раньше: там, где я жил с бабушкой и братом Кевином, которые профукал все бабушкины деньги на героин. После: Место, куда я еду, чтобы пообщаться с детьми, живущими в жилищных проектах Visitacion Valley.

МИССИЯ И 24-е — До: Тату-город — куда я исчез, когда дни у бабушки сильно испортились и начался мучительный процесс по-настоящему наносить на карту мое тело с розами, крестами и т. Д. После: Классный магазин с яркими католическими памятными вещами, которые я могу использовать для коллажей.

16-е и РЫНОК — Раньше: Жил с маленьким Чи Чи, пока он не умер от передозировки в постели рядом со мной. После: Кастро — отличные фильмы, хорошие книги, магазин, пока вы не уроните.

РАЙОН МИССИИ — Раньше: жил из квартиры в квартиру, из музыкальной студии в музыкальную студию, где бы я ни находился, чтобы спать, за небольшую цену секса и притворяясь, что мне это нравится. После: Куда пойти для мультикультурной еды и политически осведомленных книг.

BROADWAY & KEARNY — Первая работа в качестве официантки-коктейля в Condor, быстрая регрессия от баркера до танцора, от наркомана до шлюхи. После: Хорошие книги, хорошая паста, хорошая выпечка и чертовски хороший кофе.

TENDERLOIN — До: где я бродил по улицам — был сутенером, проституцией, ограблен, изнасилован и т. Д. После: Район, по которому я иду по пути на концерты в Warfield.

ФРАНКЛИН И ЭДДИ — Раньше: короткая, но тяжелая «реактивная жизнь» в роли девушки по вызову лидера мафиозного ринга. Заключительная глава перед отъездом из SF После: Где-то я еду по пути в другое место.

В этой «карте» стоит отметить, что конструкции «после» в первую очередь определяются интересами потребителей. Я думаю, это то, что происходит, когда вы становитесь «законным». Вы перемещаетесь из сферы «потребленных» (наркотиками, насилием, секс-индустрией, вами и т. Д.) В область «потребителя», где вы приобретаете свою личность. Еще одно различие, которое стоит упомянуть, заключается в том, что, по большей части, я даже не знал, что «после» существовало, когда я жил в «прошлом». Я имею в виду, что поход за сальвадорской едой или поиск антологий марксистской теории кино не имели ничего общего с моей жизнью на улицах Миссии в 1977 году.

Ужасно мелодраматично, ты не думаешь?

Когда мой друг спросил мой, что было неправильно спиной на Везувий в 1989 году, может быть, я должен сказать ему, что я видел, когда я смотрел на Бродвее в ту ночь или любую ночь: мерцании 25 центов порно. Тела наркоманов свалили на одном матрасе. В 3 часа утра едим картошку фри в Coffee Ron’s в ожидании дождя. Танцую голышом в стеклянной кабине, а невидимый незнакомец дрочит. Тёплый тёмно-коричневый свежий чин. Сухие пальцы моего первого трюка. И список продолжается.

Но мой друг, вероятно, не понял бы, подумал бы, что я описываю какой-то раздутый, чрезмерно безвкусный фильм 70-х годов. Он был бы прав. Это я — группа мелодраматических кинопленок, плохо слипшихся и мерцающих, когда я хожу по улицам СФ. Когда я учился в колледже, я однажды подал заявку на урок поэзии с известным и престижным белым поэтом-мужчиной, но не вошел. Когда я спросил почему, он ответил: "Ужасно мелодраматично, не так ли? Если, конечно, вы не жили так. Его полный сарказм и презрение исключают любую возможность ответа. Я не мог сказать: «Ну, да, на самом деле, у меня есть», потому что для него это царство существования просто не было возможности. И если бы это было, это не имело места в академии.

Так что теперь я пытаюсь снова. Редактирую себя, собираю себя для вас. Перемещение частей, чтобы представить правильную картину. Это радость картирования себя. Я решаю, как ты меня воспринимаешь. Как и в мире Уэйна, я дам вам концовку 'Scooby Doo' или 'Scabby Doom'? Я выбираю. Каков бы ни был конец, я могу сказать вам это. Когда я пишу последние слова в этой статье, я чувствую, как все больше и больше себя объединяет, соединяя три «я» — «я тогда», «я сейчас» и «я пойман между тем и сейчас». Я чувствую, что двигаюсь немного ближе к себе.

Но какое это имеет отношение к академическому образованию, «политическому образованию для повседневной жизни»? Ну, я думаю, нам всем нужно по-разному смотреть на улицы, видеть, что мерцает под поверхностью. Люди действительно так живут. Возьми эту карту с собой, когда поедешь в Сан-Франциско. В следующий раз, когда вы будете на Бродвее или в «Тендерлойне», посмотрите на тех девушек за пределами клубов, девушек, гуляющих по улицам. Как вы думаете, сколько им лет? Что они будут делать, когда им тридцать два? Может быть, они напишут статью о своей личной географии для какого-то университетского журнала. Может быть, они будут мертвы.

Сноски

1. ↑ Кафе «Везувий» — расположено напротив магазина «Городские огни»
2. ↑ Кэрол Дода — танцовщица в стриптиз-клубе «Кондор»
3. ↑ The Psychedelic Furs - британская группа новой волны
4. ↑ Женевские башни — многоквартирные дома. Снесены в 1998

Ссылки

Уроженка Сан-Франциско, Ким Николини — поэт и художник. Она опубликовала пять книг стихов — «Черный барабан», «Грязь», «Плохо», «У меня во рту» и «Твердо». Она хотела бы услышать ваше мнение: nicolini@atdial.net .